Мингажев Г.М.
МИНГАЖЕВ Гималетдин Мингажевич [21.5.1889, д.Идрисово Златоустовского у. Уфим. губ. (Кигинский р-н РБ) — 19.9.1955, Уфа], актёр. Нар. арт. РСФСР (1949) и БАССР (1935), засл. арт. РСФСР (1944) и БАССР (1932).
М. сыграл ок. 400 ролей. С равным мастерством и эмоц. силой исполнял трагедийные, комедийные и драм. роли, этапными среди к-рых для нац. сцены были Сквозник-Дмухановский (“Ревизор” — “Тикшереүсе” Н.В.Гоголя), Ишмурза (“Карагул” — “Ҡарағол” Д.Юлтыя), Кинъябай (“Зимогоры” — “Зимагорҙар” С.Мифтахова) и др.
На протяжении 25 лет актёр играл роль Юлая Азналина в спектаклях “Салават и Пугачёв”, “Салават-батыр” по пьесе Ф.М.Сулейманова (парафраз Д.Юлтыя и В.Г.Муртазина-Иманского), “Салават” по Б.Бикбаю и Г.Саляму, “Салават” по Б.Бикбаю и в кинофильме “Салават Юлаев” (реж. Я.А.Протазанов).
В драм. хронике “Салават и Пугачёв” Юлай в исполнении М. больше патриархальный глава рода, чем губ. чиновник из башкир, каким он был представлен в исходном варианте пьесы. Актёр показал Юлая гораздо старше обозначенных в тексте лет, медлительным, осторожным в суждениях и поступках. Верноподданное должностное лицо и служилый человек, старшина Юлай неукоснительно придерживался обычаев и правил нар. обихода, соц.правовых норм баш. традиционного общ-ва. Его возмущение вызывало нарушение вотчинного права башкир, грабительский захват исконных баш. земель губ. властями и заводчиками. Юлай со слезами на глазах благославлял сына на боевое содружество с “Петром III”, клятвенно обещавшим даровать башкирам полную волю. Предостережение Юлая сыну: “Коли дружишь с русским царём, то держи секиру наготове!..” — ключевая реплика трагедии. Чутьё не обмануло старого воина: вождь восстания круто менял стратегию войны и поворачивал свои полки на Казань и далее — на “перессорившуюся из-за царства” Москву, оставив башкир один на один с правительств. войсками.
Работа М. в спектакле по драме Бикбая, как и сама драма, полностью подчинялась требованиям нормативной эстетики соцреализма. Юлай был показан заботливым главой волости, защитником интересов всех её жителей. В самозванном “Петре III” зоркий, умудрённый жизнью старшина распознал не только дерзкого и умного бунтовщика, но и подлинного нар. вождя, способного поднять порабощённые и униженные народы на борьбу против общего врага — феод.-крепостнич. гос-ва. В единстве целей освободительной борьбы баш. бедноты и рус. крепостных крестьян видел Юлай возможность победы восстания; в том же он находил утешение после разгрома пугачёвщины: “Дело бессмертное довершат правнуки наши!..” — говорил Салавату Юлай, выражая твёрдую веру в нерушимость братской дружбы рус. и баш. народов.
В кинофильме “Салават Юлаев” М. воспроизвёл ту же могучую, но изобразительно упрощённую в рамках кинокадра фигуру баш. протестанта и бунтаря. Это был тип малоимущего крестьянина, вовлекаемого в стихию восстания силой личных обид и всеобщего нар. возмущения против соц. неравенства и нац. унижения.
Работа М. над образом Юлая Азналина в т-ре и кино отразила особенности идейно-худ. концепции спектакля и фильма, к-рая зависела как от творч. метода т-ра и артиста, так и от науч.-историч. и соц.-политич. взглядов, господствовавших в общ-ве. Соотв., худ. картина резко менялась от изображения антиколониальной войны и межнац. вражды до демонстрации классовых коллизий и совместной борьбы баш. бедноты и рус. крестьян против феод.-крепостнич. уклада в России 18 в. Тем не менее, различия в обществ.-полит. и идейно-эстетич. трактовке Пугачёва восстания 1773— 75 в целом и образа старшины Юлая в частности в произв. т-ра и кино не затушёвывали гл. темы, осн. духовного “зерна” персонажа М. — нац. самобытности характера героя.
Ист.: РГАЛИ. Ф.970, оп.6, д.78, л.4.
С.С.Саитов
